Какой-то птицелов
Весною наловил по рощам Соловьев.
Певцы рассажены по клеткам и запели,
Хоть лучше б по лесам гулять они хотели:
Когда сидишь в тюрьме до песен ли уж тут?
Но делать нечего: поют,
Кто с горя, кто от скуки.
Из них один бедняжка Соловей
Терпел всех боле муки:
Он разлучен с подружкой был своей.
Ему тошнее всех в неволе.
Сквозь слез из клетки он посматривает в поле;
Тоскует день и ночь;
Однако ж думает: «Злу грустью не помочь:
Безумный плачет лишь от бедства,
А умный ищет средства,
Как делом горю пособить;
|
И, кажется, беду могу я с шеи сбыть:
Ведь нас не с тем поймали, чтобы скушать.
Хозяин, вижу я, охотник песни слушать.
Так если голосом ему я угожу,
Быть может, тем себе награду заслужу,
И он мою неволю окончает».
Так рассуждал - и начал мой певец:
И песнью он зарю вечерню величает,
И песнями восход он солнечный встречает.
Но что же вышло, наконец?
Он только отягчил свою тем злую долю.
Кто худо пел, для тех давно
Хозяин отворил и клетки и окно
И распустил их всех на волю;
А мой бедняжка Соловей,
Чем пел приятней и нежней,
Тем стерегли его плотней.
|
1821-1823
Примечания
Впервые напечатана в издании басен 1825 г., кн. VII, стр. 278—279; написана не позднее 1823 г.
По свидетельству В. А. Олениной, написана «для батюшки», т.е. А. Н. Оленина («Литературный архив», СПБ, 1902 г., стр. 75). Под Соловьем Крылов неоднократно подразумевал в баснях себя как автора. Это подтверждается и тем прозвищем «Соловей», которое дано было Крылову в дружеском кругу. Так, А. Е. Измайлов в письме к И. И. Дмитриеву от 8 октября 1822 г. сообщал: «Нынешним летом Крылов и еще несколько литераторов... нанимали на общий счет дачу... Иногда бывали у нас и чтения. Главою этого общества был Крылов, прозванный от членов Соловьем» (см. «Русский архив», 1871г., т. II, столб. 974). Об этом свидетельствует и М. Дмитриев в своих записках («Мелочи из запаса моей памяти», М., 1854 г., стр. 51).
|
|
